— Если это важно, Тривульцио говорит, что Фредерик отбил золото у разбойников. Епископ задержал золото, но Фредерик от него сбежал в неизвестном направлении, — ответил Максимилиан.

— Еще треть пока не найдена, — продолжил Бонакорси, — Ваш священник, лишившись охраны, почему-то не поехал в Кремону через Пиццигеттоне. Говорят, он поехал в сторону Монцы, в королевскую армию. Доехал или нет, пока неизвестно.

— Раз уж ты знаешь про золото, то я хотел просто привезти его в Кремону. Кстати, откуда ты все это знаешь? На кого ты работаешь?

— Вам это поручил кто-то со стороны Его Величества?

— Не могу сказать.

— Никто не поверит, что это Ваша личная инициатива.

— В чем твой интерес, Тони? Ты ведь после Ферроны способен догадаться, что я на самом деле никакой не папский шпион.

— Два интереса. Во-первых, если Вас считают папским шпионом, то пусть будут уверены. Можете даже не признаваться, если Вас использовали втемную, это Вас все равно не спасает. Во-вторых, не только французов очень интересуют переговоры Колонны с генуэзцами, сущность этого заговора и на кого работала против них Марта Циммерман в Ферроне и в Генуе.

— Марта? — Макс зацепился за очевидное, — Да она просто убила мужа из ревности, а потом…

— Если бы каждая женщина, которой изменяет муж… — фыркнул Тони.

— На кого ты работаешь? — снова поставил вопрос Макс.

— Угадайте.

Макс задумался.

— Определенно, не на французов, в том числе не на людей короля и не на людей королевы.

— Конечно.

— Надо полагать, не на Колонну или с кем там он вел переговоры. Если твой хозяин говорит, что это заговор.

— Это тоже просто.

— Наверное, не на Медичи, иначе ты и те, кто тебя прислал, точно бы знали, кто тут папский шпион.

— Тоже верно.

— Тогда или на какую-то определенную генуэзскую семью, или на кого-то с императорской стороны… или на венецианцев. Точнее не берусь утверждать.

— На Ее Светлость графиню Шарлотту де Круа, — ответил Бонакорси, — Через посредника.

— Точно? И где она?

— В Милане, но я ее не видел. Мне передали вот это, — Бонакорси достал платок с отпечатками ладоней, — С намеком, что под рукой есть тот, кто подтвердит подлинность.

Макс вздохнул. Платок с отпечатками — это намек на турнир в Ферроне. Платок Ауреллы Фальконе, который оруженосец Фредерик на турнире привязал к шлему своего рыцаря. Чтобы подделать его, пришлось бы найти человека, у которого такие же ладони, как у Фредерика. Слишком заморочно. Можно украсть какое-нибудь кольцо, подделать почерк в записке. Но сама Шарлотта бы не стала рисковать, посылая вещи, которые могут стать уликой в случае провала.

Если Шарлотта поехала к нему, то она выехала из Круа до того, как он выехал из Милана. Значит, у нее серьезные затруднения.

— Кто посредник? — спросил Макс.

— Уважаемый человек из деловых кругов, — скромно ответил Тони.

— Мой побег недоброжелатели подадут Его Величеству в крайне невыгодном свете.

— Понимаю. Видите ли, Вы не единственный верный рыцарь короля Франциска, над которым из-за королевы-матери висит опасность потерять покровительство короля, титул и имущество, которое прилагается к титулу.

— Кажется, я догадываюсь, про кого еще…

— Я ничего не сказал про кого-то еще, — открестился Тони, — Но бороться против несправедливых обвинений все-таки удобнее, будучи на свободе, а не в тюрьме.

— Побег усугубляет подозрения.

— Первый побег. Второй и последующие уже не особенно утяжеляют обвинения.

Макс поднялся на ноги, пошатнулся, но устоял.

— Бороться всегда удобнее на свободе. И второй побег, наверное, не так важен, как первый. Но я на ногах еле стою, — ответил Макс и вспомнил свой первый побег, — В окно не полезу.

— Вы знаете, что такое контрмина? — спросил Тони.

— В подземелье не полезу, — мотнул головой Макс.

— Это метафора.

— В метафору не полезу, что бы это ни было.

— Когда строят башни, в подвале заранее делают ходы во все стороны. На случай, если придут враги с подкопом. Вот и мы на случай, если здесь поймают кого-то из наших, заранее поставили контрмину, чтобы потом не суетиться и никого второпях не подкупать. Охранник — наш человек. Если не возражаете, мы с Вами просто выйдем и уйдем.

— Не возражаю. Но я не уверен, что прямо сейчас удержусь в седле.

— Да и не держитесь. Ворота на ночь закроют, но у нас лодка под стеной.

— А Паризьен?

— Кто?

— Конь, — пояснил Макс, — Стоит в конюшне.

— Будет ждать Вас на том берегу. Говорят, он вывез Вас после ранения?

— Да.

— Значит, и после операции вывезет. Вечером покинем этот гостеприимный замок, в седло сядете только на рассвете. Поешьте какого-нибудь мясного супа, это помогает.

Глава 65. 19 декабря. Шарлотта

Максимилиан получил ранение в голову, прооперирован и приходит в себя. Но де Вьенн разослал по французским гарнизонам письма, в которых назвал его папским шпионом и просил задержать. Поэтому Макс отлеживается под охраной.

Бонакорси принял предложение от Службы Обеспечения банковского дома Фуггеров и выполнил первое задание. Доставить в Милан Максимилиана де Круа.

Максимилиан за почти трое суток после операции достаточно пришел в себя, чтобы сидеть в седле с высокими луками на родном и знакомом Паризьене. Левая рука, конечно, не зажила полностью, но пальцы более-менее двигались. Для работы поводьями пальцы не особо задействованы, в бою рыцари правят конем одной левой еще и в латной рукавице.

День в пути пролетел незаметно. Бонакорси сменил повязку и пару раз напоил какими-то травами. Двое братьев-телохранителей договаривались с заставами на пути, не слезая с седел. Макс, несмотря на неважное самочувствие, понимал, что вокруг вражеская территория, и кто попало просто так не проедет. Интересно, какого посредника нашла Шарлотта? Еще интереснее, как она, сидя в Милане, так быстро узнала, что муж арестован в Пиццигеттоне. Но ни Тони, ни Дино и Джино не давали ответа.

К вечеру маленький отряд добрался до Милана кратчайшей дорогой через Мариньяно. Макс не сразу понял, куда они приехали. Большой дом, похожий на крепость в крепости. Не встречают лакеи на крыльце. Стук, пароль, открываются тяжелые ворота. Внутренний двор с какой-то деловой суетой. С деловой суетой, не с армейской. Курьеры, приказчики, грузчики, не солдаты. И какое-то все вокруг крепкое и добротное, даже люди. Ни тебе пьяниц, ни бездельников. Круглое катают, квадратное таскают. Никто не роняет бочки при разгрузке, и никто не ругается на косоруких. По манере разговора где-то треть немцы, остальные местные.

Много курьеров на дорогих быстрых конях. Конюшня работает как сложный механизм вроде мельницы. Принимают коней, расседлывают, чистят, кормят-поят, еще и коновал осматривает. Рядом приходит отъезжающий человек, ему выводят коня, седлают, крепят сумки. Как колеса и жернова в мельнице, право слово.

Внутри коридоры, лестницы, колонны. Простолюдины прижимаются к стенам. Хорошо одетые простолюдины, все поголовно.

— Прошу! — Бонакорси церемонно распахнул дверь, низко поклонился и тихо сбежал.

— Здравствуй, милый! — сказала Шарлотта, — Я по тебе так соскучилась!

Макс поднял ее на руки и закружил, морщась от боли в левой ноге.

— Поставь меня скорее, ногу сломаешь! — Шарлотта заметила и испугалась, — Или голова закружится! Или рука не выдержит!

Макс плюхнулся вместе с женой на диванчик.

— Что у тебя с головой? — обеспокоенно спросила Шарлотта.

— Попали из арбалета. Ерунда, мозг не задет.

— А рука?

— Этот же болт по пути к голове пробил руку через латную перчатку. Ничего страшного, пальцы шевелятся.

— Слава Богу. Еще одна ампутация сильно усложнила бы нашу жизнь.

— Да уж. Не представляю, как можно жить без головы.

— Ты бы, бедный, весь похудел, если бы некуда было есть.